Ровно 60 лет назад, 4 октября 1957 года, бездна чуть-чуть прояснилась: над Землёй взлетел первый искусственный спутник, который и назывался – «Спутник». Оговорюсь для новопоколений: советский! Тогда это было самое употребительное русское слово во всём мире!
Его короткие позывные «бип-бип» слушала вся планета. В мировой прессе стоял шум, гам. Событие грянуло почище, чем обещавшийся вот-вот зачин атомной войны. И было признано со всей и всеобщей бесспорностью – началом космической эры для человечества. Точкой принципиально нового, объединявшего все народы отсчёта истории. Звучали предположения, что именно с этого неповторимо значимого для планеты дня утвердится и логичный, понятный всем народам, всемирный Новый год новейшей поры.
Самой популярной, читаемой с передачей из рук в руки литературой стали научно-фантастические романы, повести и рассказы. Сборники выходили целым потоком. Авторов называли фантастами, но относились к их творчеству совсем не так, как к произведениям Жюля Верна, Герберта Уэллса или Алексея Толстого, Александра Беляева. Пришло не фантазирование на вольные темы в причудливых сюжетах, а научная фантастика, книги, где главным были не опасные приключения, а характеры людей. С той поры у меня самого в ящиках письменного стола залежались две свои небольшие научно-фантастические повести. Образцово юношеские. Автору всего шестнадцать. И героями первой же расписаны мои дворовые друзья.
Всего через несколько лет полетел Гагарин! Я видел Гагарина дважды, когда он прилетал в Хабаровск. Правда, была встреча и третья. В Москве. После гибели, когда урну с его прахом везли по Манежной площади, а мы, студенты, висели на университетской ограде. Но о том лишний раз говорить не по душе: несусветная несправедливость судьбы для космического первопроходца.
Ныне число космонавтов (в разных странах их прозывают по-разному) уже перевалило за полтысячи. Имён не упомнить. Занимаются космосом всё больше стран. И космических специалистов каких только не появилось! В моём Московском университете даже такой факультет появился – космический. А спутниками небо усеяно, как поле рожью. Применения космических исследований несравнимо больше.
Удивительно, но великолепные, свежие, как летнее утро, и будто совершенно достоверные новеллы Рэя Бредбери «Марсианские хроники» были написаны им задолго до полётов Спутника и Гагарина. А роман И. Ефремова «Туманность Андромеды» печатался в журнале «Техника - молодёжи» (хорошее было издание - содержательнейшее!) с начала 1957 года. Создан вовсе не в порядке отклика на 4 октября, о чём никто в мире ничего не знал загодя.
Мы до сих пор, спустя шестьдесят лет начала космической эры, не освоили простой истины, что проживаем вовсе не в каком-то углу, а в космосе. Никак не иначе, ибо рождены и развиваемся именно в нём. В его материи, в его закономерностях и процессах. По-русски говоря, вовсе не у Христа за пазухой, а в гигантском пространстве, до чрезвычайности сложном, чьё распознание нам необходимо позарез, сродни хлебу.
И ещё: пора привыкать, что мы и сами космические существа. Тогда и других легче будет понять.
Прошлым летом мне невероятно повезло. В Хабаровске есть и без малейшего шума проживает интереснейшая группа любителей-астрономов. С очень славной аппаратурой. Галилею о таких телескопах и помечтать не дано было. Один из них - отец моего товарища. С его помощью я увидел, наконец, своими глазами давнюю и горячую мечту - туманность Андромеды!
Нет, всё-таки шестьдесят лет назад Спутник взлетел вовсе не зря!
