Обозреватель ИА «Хабаровский край сегодня» Ольга Шабалина о врачах и о том, почему мы так часто желаем друг другу именно здоровья.
Или, может быть, корень проблемы не столько в здоровье самих людей, сколько в общем самочувствии системы, призванной его охранять?
Мое первое разочарование, связанное с идеализировавшейся до того в сознании профессией врача, случилось 14 лет назад. При том, что побывать в руках режущих и шьющих эскулапов довелось несколько раз еще в школьные годы. Тогда профессионалы в белых халатах казались чуть ли не небожителями, что спускаются на бренную землю, когда надо привести кого-то из нас, простых смертных, в чувство. Так вот. Идиллия разрушилась, когда плохо было не мне, а моему деду. Который медленно умирал, часто уходя из реальности. А в минуты возвращения мутного восприятия мира испытывал страшные, судя по его крикам, боли. Пройдя множество экстренных вызовов неотложки, приездов через ругань с главврачом районной поликлиники участкового терапевта и тщетных попыток добиться помещения старого человека в стационар, узнала страшную медицинскую правду. О том, что «дожить до 75-ти - для мужика и так много». Да-да. Ровно в такой формулировке. И что «ну не повезло», что вовремя не был подтвержден диагноз, дающий право получить обезболивающие, способные сделать расставание с миром живых менее мучительным и более достойным...
14 лет - срок, за который дитя входит в пубертатный возраст, дающий родителям и педагогам право ждать от него почти взрослого, адекватного контакта с внешним миром. Оказалось, что для здравоохранения - в данном случае регионального - этого отрезка времени оказалось недостаточно для «взросления». Откуда такой скепсис? А «оттуда». Из того, что истории, подобные пережитой моей семьей, я слышу чуть ли не каждый месяц. И становится не страшно. Становится обидно.
Какая гордость берет, когда видишь, как в онкоцентре из специального помещения за полуметровыми дверями выгружают малогабаритный, но очень тяжеловесный контейнер с радиохимфармпрепаратом. Его везут даже в Приморье! Потому что там (пусть пока) такого не делают. Как колотится собственное сердце, когда имеешь возможность наблюдать воочию операцию на открытом «моторе» человеческого организма, и спустя всего лишь неделю берешь интервью у бодрого и жизнерадостного - того самого с операционного стола - пациента. Какой восторг испытываешь, видя поставленного на ноги ребенка, для которого даже заграничные светила назначили срок жизни меньше месяца, а тут вот он - годами радующий мать и отца. И наблюдаемый «обычным» сельским фельдшером.
Вылечить эту системную «хронику», думается, не способен никакой самый головастый и опытный министр. Хотя роль администрирования в здравоохранении нисколько не умаляю. Не способны и мы - каждый в отдельности - отточить своими жалобами механизм поддержания нашего здоровья до совершенства. Все-таки недаром врачи дают клятву Гиппократа, что-то вроде присяги, принимаемой военнослужащими. Не можешь, не веришь, не стремишься - пойди другой дорогой.
Слова, наверное, эти, станут горькой пилюлей для многих представителей уважаемой мною профессии. Но, не проглотив ее, не станешь здоровым.
