Корреспондент ИА «Хабаровский край сегодня» побывал в единственной колонии для пожизненно осужденных на Дальнем Востоке и поговорил с человеком, который рассчитывает из нее выйти.
«Снежинка»
«Тюрьма. Нас под конвоем повели, еще немало лет осталось, огонь свободы мой вдали», - во мне внезапно проснулся шансонье, когда я ехала в исправительную колонию №6. Пристально вглядываюсь в запыленное окно автобуса, чтобы еще издалека увидеть мотки колючей проволоки на сером заборе, вышки с вооруженной охраной и мрачноватое здание с бойницами вместо окон. Но… среди выцветших от времени гаражей замечаю добротное строение бежевого цвета.
Неужели это и есть та самая эльбанская «Снежинка»? Схожу, не доезжая до основной остановки, и через железнодорожные пути и брошенные постройки добираюсь до черты невозврата, туда, где навсегда заканчивается свобода.
С 1972 года здесь, в поселке Эльбан Амурского района действовала исправительная колония строгого режима №17, которую через некоторое время переформировали в СИЗО-4. Потом в реконструированном комплексе открыли шестую в России колонию особого режима для пожизненно осужденных.
Первых «жильцов» здесь
приняли 26 сентября 2017 года.
Ворота закрываются
- «Снежинка». Мне не очень нравится это название, но, тем не менее, среди народа оно прижилось, - говорит заместитель начальника ФКУ ИК-6 УФСИН России по Хабаровскому краю Дмитрий Синицын. - Кстати, запомните главное правило – всегда плотно закрывать за собой дверь.
И тяжелые ворота захлопнулись за моей спиной…
Сканирование лица, сдача документов и телефона, «оголение» рамкой металлодетектора – только после прохождения этих стандартных процедур безопасности мне дали «добро» на экскурсию.
Вот так я и оказалась по ту сторону сетчатого забора.
- «Снежинкой» эту тюрьму прозвали из-за ее необычного расположения – от главного здания лучами расходятся шесть корпусов. При этом они не ровные, а с зубцами – это позволяет оградить окна заключенных друг от друга, чтобы они не могли видеть, что происходит в других камерах, не передавали сообщения, - поясняет Дмитрий Андреевич.
Комплекс построен по шведскому проекту: датчики слежения, видеокамеры и иные охранные системы. Всего 1360 объектов, что даже больше, чем в аэропорту Домодедово. Стоимость такого уникального тюремного комплекса составила 1,5 миллиарда рублей.
- Здравствуйте, товарищ начальник! – неожиданно донеслось издалека. Это заключенный поприветствовал моего провожатого. Его как раз вели с прогулки.
К слову для того, чтобы получить порцию свежего воздуха, арестантов выводят в специальные дворики возле «лучей», размером 5 на 4 метра. На прогулки - по 1,5 часа каждый день. Гуляют только с сокамерниками, контакт с другими заключенными строго запрещен.
Подбором сокамерников занимается специальная психологическая служба. Во избежание конфликтов в камере, с каждым вновь прибывшим проводится беседа, в ходе которой выясняется склонность к насилию, суициду, идеологические воззрения и другие важные для мирного сосуществования вопросы.
Замечаю на территории сотрудника колонии с увесистой пачкой писем в руках. Содержимое корреспонденции обязательно попадает к цензору, исключение составляют лишь послания от адвокатов.
Эти конверты, наверное, единственное, в чем не ограничивают сидящих здесь. Сидельцы могут писать и получать их сколько угодно, что нельзя сказать о «передачках».
10 лет до свидания
Только отсидев 10 лет при хорошем поведении можно получить 3 посылки и 3 бандероли в год, а также 2 коротких свидания по 4 часа и еще два длительных – по 3 суток.
- Также после 10 лет заключенным полагается ежемесячная повышенная выплата в 7200 рублей. До этого срока им начисляется по 6600 рублей. Ее они могут потратить на продукты питания и предметы первой необходимости, которые покупаются в местном «магазине». Но осужденные могут и сами зарабатывать деньги. В скором времени откроем производство изделий из дерева и швейная мастерская, - продолжает заместитель начальника.
На свою зарплату или же с помощью родственников пожизненники могут приобрести себе в камеру телевизор. Тем же, у кого его нет, раз в неделю приносят тюремный «ящик». Чаще всего показывают легкие комедии, классические кинокартины, ленты с насилием под запретом. Но такое удовольствие выпадает раз в неделю. Поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься от однотипных будней, заключенные выписывают газеты и журналы, читают книги, многие берутся за библию.
За разговором мы подошли к пустующей камере – ее житель совершал дневной променад, а потому мне и удалось заглянуть в эту обитель. Ну что… все скромно: стол, стул, умывальник и кровать с завернутым в трубочку матрацем.
Комната небольшая, а все происходящее в ней отражается в режиме реального времени на дежурных мониторах.
Я взглянула в окно «в клеточку», оно, кстати, ограждено еще одной решеткой и поняла, что полюбоваться на яркие закаты даже через форточку здесь не представляется возможным.
Прогулка, душ, медицинские обследования и крайне редкие свидания – только по этим причинам можно покинуть камеру. Остальная жизнь проходит в этих четырех стенах, даже прием пищи происходит здесь же.
Место еще есть
Всего в «Снежинке» могут содержаться до 378 осужденных. Сейчас их здесь 111, многие камеры еще пустуют, а у арестантов есть возможность жить по двое, хотя камеры рассчитаны на 4 человек.
- В скором времени в одном из лучей планируется открыть СИЗО на 144 места. И такое расширение требует пополнения кадров, поэтому мы объявили набор на службу по контракту, - делится планами начальник ФКУ ИК-6 УФСИН России по Хабаровскому краю Андрей Власенко. – Также помимо следственного изолятора, будет пополняться и основной корпус – сюда продолжат доставлять пожизненно заключенных из западной части России, чтобы разгрузить переполненные колонии.
Среди «приехавших» в Эльбан только пятеро являются дальневосточниками, остальные – жители других регионов страны.
Кстати, как говорят сами осужденные, живется им в дальневосточной тюрьме получше, чем в западных – меньше народу – больше кислороду.
- А можно ли мне лично поговорить с кем-нибудь из знаменитых осужденных? – обратилась я с просьбой к руководству тюрьмы.
И через какое-то время в комнате для допросов, напротив меня в небольшой камере сидел спокойный, смешливый человек – в других обстоятельствах даже бы и в голову не пришло, что он совершил 3 доказанных убийства.
Мораторий - несправедлив
Он (имя и фамилию мы не называем по просьбе руководства ИК-6) – очень известная в определенных кругах личность – в первую очередь, из-за причастности к делу певца Михаила Круга.
Житель Твери, в прошлом кадровый военный, воевал в горячих точках, в «мирной жизни» был даже депутатом городской думы. И даже участвовал в основании школы, в которой воспитывали молодежь в православных традициях. Говорит, это помогло сократить уличные разбои… Ну и убивал.
- Почему же вы убивали?
- Жизнь такая штука, никогда не знаешь, как обернется.
- И все же?
- Можно сказать, по идеологическим соображениям. Тогда царствовали две субкультуры «спортсмены» - не прошедшие тюрьмы и лагеря представители нового криминального мира, и «синие» - так их звали из-за татуировок - уголовники-блатари. У нас была война.
- Думали когда-нибудь, что придется отвечать?
- Мы с вами по-разному смотрим на этот вопрос, для вас и закона все убийцы плохие, а я думаю, что убийства бывают разные. Бывает, паренек нападает на безобидную старушку, грабит ее и затем убивает, а бывает и так, что убили человека за то, что он как раз и отнял жизнь безобидного человека. Я был на войне и у меня другое отношение к жизни, я разделяю понятия «враг» и «жертва».
О том, что придется отвечать, я не думал. Смотрите - поймали меня не сразу, а лишь после того, как я убил человека, который поднял руку на моего друга Михаила Круга. Михаил был хороший парень, я познакомился с ним, когда он еще работал на молокозаводе и выступал в местных барах. Позже мы нашли общими силами деньги на его первый альбом, и его музыкальная карьера пошла в гору.
Вы знаете, как его убили? К нему пришли авторитеты с предложением об отчислении некоторой сумы с концертов в общак. Он отказался. Тогда было решено разыграть такую историю: сначала Мишу ограбить, а потом вернуть ему все, чтобы у него родилось чувство благодарности. Но все пошло не по плану. Михаил в тот день вернулся домой раньше обычного, вспугнул залезших к нему в дом, и получил пулю.
Жена его – Ирина - успела стянуть маску с грабителя. Так я его нашел, заставил рассказать, кто его нанял, а затем убил. Потом очередь дошла до организатора. И о тех, кого убил, я не думаю.
- А о чем думаете?
- Часто рассуждаю о том, почему люди оказываются по разные стороны решетки…
- Сколько лет уже сидите?
- Уже 12-й год, выходить еще рано, так как враги остались на воле.
- Неужели вы намерены освободиться?
- Да, намерен, ведь родственники продолжают бороться за меня.
- А как по-вашему, справедлив ли мораторий на смертную казнь и замена ее на пожизненное заключение?
- Нет. Некоторых вообще надо расстреливать прямо на месте – это за преступления в отношении детей, например. У меня у самого есть дети и, если бы кто-то покусился на них, то это было бы его смертельной ошибкой.
- А если все-таки вы окажетесь на свободе, то какой будет ваша жизнь? Найдется ли вам место в ней?
- Пока сидел, думал, что мог бы написать свою автобиографию. Про себя, про Круга. Уверяю, это был бы мировой бестселлер. Но литературным слогом не обладаю, а читать сухие факты никому не интересно. Да и не прибыльное это дело - писать. Я же хочу стать деловым человеком, заняться бизнесом. Кстати, вы не думали о том, что убийство – это вечный бизнес? Люди всегда будут предлагать заказы на лишение жизни других, и наемные убийцы будут всегда процветать.
- Вы же не собираетесь снова этим заняться, если вас вдруг отпустят?
- Не уверен. Бизнес есть бизнес.
Признаюсь, меня это немного озадачило – то ли шутит человек, то ли просто застрял в 90-х... Так или иначе, наше «свидание» подошло к логическому завершению, как, собственно, и вся экскурсия. Выхожу за монументальные стены, украдкой бросаю взгляд на мотки колючей проволоки и шагаю восвояси. Сейчас никто не сможет заглушить Кипелова в моей голове: «Я свободен, словно птица в небесах...»
