Не всегда предназначение человека с самого начала кажется очевидным. Порой судьба ведёт сложными путями, пока он не найдёт себя. Заслуженный врач России Юлий Гинзбург, проработавший в железнодорожной больнице 40 лет, нашел свое призвание, став известным хирургом. В свои 92 года он уверен, что любимое дело только продлевает жизнь. С удивительным человеком встретился корреспондент ИА «Хабаровский край сегодня».
Токарь десяти лет от роду
Он из поколения, которое называют «дети войны». Отец – истинный коммунист, член партии с 1926 года, на третий день после того, как фашисты стали бомбить наши города, ушел на фронт. В конце июня стало понятно, что из Кременчуга, где они жили, надо уезжать.
У матери - четверо детей и много родственников, которых следовало взять с собой. Их железнодорожную станцию разбомбили, и семье предстояло ехать до соседней Рублевки, а оттуда - в Тбилиси, к старшему брату матери.
Все четырнадцать человек погрузились в машину, которую им дали на мебельной фабрике, где до войны отец работал директором, и они тронулись в путь. Водитель, едва отъехав от города, выбросил их из машины, оставив себе все вещи. Как потом выяснилось, человек этот стал полицаем у немцев и его потом повесили.
Больше 30 километров они шли пешком. Благо, налегке. Юлию девять лет, есть еще младшие, но все терпеливо преодолевали это расстояние. Когда они наконец добрались до станции, оказалось, что ни одного паровоза нет, ехать в Тбилиси не на чем.
Юлий помнит, что люди стали собирать деньги на телеграмму Сталину. На третий день пришел первый эшелон, они уехали третьим, потеряв в толчее последние пожитки. Добрались до Полтавы, а оттуда до Харькова. Там распределяли эвакуированных, в основном в Среднюю Азию, но они хотели в Тбилиси.
В Грузии они оказались только осенью. Приняли их хорошо. Край благословенный! Юлий впервые увидел виноград, который большими спелыми гроздьями висел во дворе. Они ни в чем не нуждались, единственное, чего там не хватало, так это соли.
Он знает самый главный секрет медицины
30 сентября 2024, 15:00 0
Мама Юлия работала в столовой воинской части и могла бы хоть немного приносить домой. Соль полагалась лошадям, которые использовались в хозяйстве, но солдаты меняли соль на вино.
В Тбилиси Юлий пошел в школу, но он уже на год отстал от своих сверстников. А потом начались трудности, у них отобрали аттестат, отец пропал без вести. Юлию было уже десять лет, и он вынужден был пойти работать на завод по ремонту военной техники. Токарям полагался паек.
Письмо Климу Ворошилову
В конце войны они вернулись домой, в Кременчуг, город лежал в руинах. Но зато там работала школа. Правда, Юлий понимал, что он отстал от сверстников еще больше. Он пошел на табачную фабрику токарем.
Работяги называли его профессором. Когда нужно было посчитать шестерни для нарезки резьбы, они приходили к нему, с математикой у парня было неплохо. Вспоминает, что денег не хватало и они почти голодали.
Уже в конце войны неожиданно объявился отец, написал, что жив-здоров. Как оказалось потом, попал в окружение, долго выходил с боями. Служил в Германии в составе группы советских войск, которая оставалась там после капитуляции немцев. В начале 1946 года он забрал семью в Германию.
- Отцу полагался великолепный паёк, который предполагал сигареты, в то время самый большой дефицит, - замечает Юлий Гинзбург. - Они лежали стопкой в кладовке, отец строго запретил прикасаться к ним. Но мы меняли их на возможность покататься на велосипеде.
К счастью, там была школа, но в штате - исключительно военные. Так, физику у них преподавал Герой Советского Союза. Предмет он совсем не знал, но мальчишки смотрели на его ордена с восхищением.
Мама, которой все это не нравилось, написала Климу Ворошилову, что им таки пора возвращаться в Кременчуг. Дошло ли письмо ее до адресата или время пришло, но отца демобилизовали.
Главным своим детищем она считает создание службы неонатологии на Дальнем Востоке
19 октября 2022, 09:42 0
Дома они увидели послевоенную разруху - ни жилья, ни работы. Отцу, опять же, как преданному члену партии предложили по плану переселения поехать в Биробиджан. Так они оказались на Дальнем Востоке.
Обман со зрением
В Биробиджане отец опять стал директором мебельной фабрики, им дали хорошую квартиру. Юлий окончил школу рабочей молодежи, совершенно не зная ни химию, ни физику - их просто не преподавали.
Дома решили, что сын пойдет в военное училище. Они с отцом даже поехали в Харьков, но мальчик не прошел комиссию по зрению. У него, оказывается, была близорукость. Потом он попытался обмануть судьбу и поступить уже в Хабаровске в железнодорожный техникум на машиниста.
Умные люди его надоумили, дескать, когда тебе говорят закрыть левый глаз, ты его закрываешь, а когда просят закрыть правый, ты закрываешь левый, только другой рукой. Обман раскрылся.
Расстроенные, они зашли в мединститут, - а там день открытых дверей. Любопытным, вроде них, демонстрировали фокус с кроликом, у которого пульсирует кровь, и на листе ватмана, его специально коптили свечкой, видно было сердцебиение животного, а потом кровь забирали, и биение почти прекращалось.
Это так впечатлило парня, что он подал заявление в мединститут. К счастью, в то время туда не надо было сдавать химию. Шел 1951 год, мужчин все еще не хватало, парней принимали практически без конкурса.
Юлий Измайлович говорит, что на первом курсе он подумывал из института бежать. Химия, анатомия, латынь, и все надо было просто вызубрить! Но он справился.
Он единственный торакальный хирург на Дальнем Востоке
27 февраля 2024, 12:45 0
Первый курс окончил на все пятерки, а дальше стало так интересно, что он благодарил судьбу за то, что оказался в медицинском. Он чувствовал себя вполне взрослым человеком, так что на третьем курсе женился на своей однокурснице.
В тот же год Юлий Гинзбург устроился лаборантом на кафедру госпитальной хирургии в железнодорожную больницу, которой заведовал профессор Александр Хелимский, прекрасный врач и веселый человек, как многие одесситы. Он любил повторять фразу, что человек рождается в муках и умирает, значит, надо жить со смехом.
А потом, много лет спустя, уже Юлий Гинзбург заведовал хирургическим отделением, которое являлось базой госпитальной кафедры хирургии мединститута. Шестикурсники, без пяти минут врачи, учились у него.
Им казалось, что Гинзбург может все или почти все. Тогда еще не было специализированных больниц, и он оперировал онкологических больных, делал операции «на глаза». Брался за все, только бы помочь человеку.
Все операции делали под местной анестезией. В народе говорили: анестезия местная, боль общая. Юлий Гинзбург говорит, что когда больной присутствует на операции, доктору психологически тяжело. Пациент все время ждет, когда станет больно.
К этому добавить 500-ваттную лампу, от которой стоит сумасшедшая жара, летом вентиляция в операционной была запрещена. К тому же - полное отсутствие одноразовых перчаток, а потому у хирургов были желтые от йода пальцы. Перед операцией руки тщательно мыли щетками, нашатырным спиртом, потом йодом.
Хирургия – это рукоделие
Жизнь подбрасывала ему самые неожиданные ситуации, когда он мог убедиться: хирургия в переводе с греческого на русский действительно означает «рукоделие».
- Звонят из приёмного покоя, говорят, мол, труп возле больницы нашли, надо его в морг, но врач должен посмотреть, - вспоминает мой собеседник. – Беру руку, а у него пульс. Смотрю - ножевое ранение грудной клетки. Зову своего ассистента, и мы начинаем оперировать. В ране образовался тромб, мы его убираем, и струя крови бьет мне в очки. Ничего не вижу, затыкаем рану, и я на автомате продолжаю зашивать рану. У меня потом спрашивали: как вам это удалось, по сути с закрытыми глазами? Не знаю, но помню, что шовный материал не должен быть виден в просвете желудочка.
В ККБ №1 впервые сделали операцию по пересадке печени
28 августа 2024, 12:45 0
Среди его пациентов были и знаменитые люди, к примеру, Владимир Пеллер, директор совхоза под Биробиджаном, один из девяти человек на весь Советский Союз, кавалер всех орденов Славы и Герой Соцтруда. Его имя выбито на стеле в Хабаровске.
- Двухметрового роста, силы недюжинной, он служил в разведке под Сталинградом у генерала Василия Чуйкова. Шутил: мне до фашиста только добраться, я его ладошкой по голове шлепну - и каска не поможет, - смеется мой собеседник. - Он терпел, как солдат, но всю нашу родню помянул по матушке, пока мы его оперировали.
Однажды им позвонили из Кульдура. На реке в лодке обнаружили человека с внутренним кровотечением, при нем - удостоверение железнодорожника. Летят на вертолете, оказали больному первую помощь - перелили кровь.
- Грузимся в медицинский вагон, больной, естественно, тяжёлый, - замечает Юлий Гинзбург. - Доезжаем до основной Транссибирской магистрали, а там уже скоростные современные вагоны. Наш старый, двухколесный, нас никак не цепляют. Звоню начальнику железной дороги, объясняю ситуацию. Тот понимает, что выхода нет, приказывает: да пусть они уже едут! Вагон болтало из стороны в сторону так, что мы то и дело хватали стойку с капельницей, боясь, что она улетит в окно. Доехали до Хабаровска. Поезд грузовой, он здесь не останавливается. Срываем стоп-кран. Чего только не выслушали в свой адрес, но больного спасли.
Коллеги вспоминают, что Гинзбург поражал виртуозностью, работал быстро, руки у него ловкие, глаза острые. Кому-то казалось, что все очень легко, но за этой простотой стояли долгие годы практики, труда. Его бесконечно уважали - врача, долгое время не имевшего ни званий, ни научных степеней, но мнение которого ценилось очень высоко.
Открытый, прямолинейный, порядочный, Юлий Измайлович всегда оставался самим собой. Помнил уроки, которые преподавали ему в свое время относительно того, как должен выглядеть врач, - брюки, белая рубашка с накрахмаленным воротничком, который стоит как фанерный. Одна беда, рубашку такую попробуй еще достать!
На защите прав пациента тогда стояли не суд, а честь и совесть врача. А потому он, старомодный человек, искренне не понимает, как можно лечить человека, который нуждается в помощи, за деньги.
Ему жаль, что врачи почти перестали разговаривать с пациентами. Недоумевает: а как же известная мудрость, гласившая, что если после ухода врача вам не стало легче, значит, это был не врач?
На пенсию он ушел только в 70 лет. А потом еще долго занимался общественной работой в Хабаровской еврейской общине.
Интеллектуал, душа компании, он никогда не унывал. Вспомнит случай из жизни, расскажет умный анекдот - все смеются!
По поводу своего долголетия говорит, что это подарок судьбы. В детстве голодал, потом много работал, ночами не спал, дежурил, часами стоял на ногах, переживал за своих пациентов. Но, наверное, сколько ты отдаешь, столько тебе и возвращается. И даже немного больше.
