Константин Прохоров считается одним из самых перспективных молодых специалистов расположенного в Хабаровске Института горного дела ДВО РАН. Он защитил кандидатскую, когда ему ещё не было и тридцати. Теперь упорно работает над докторской диссертацией.
В преддверии Дня российской науки, который отмечается завтра, 8 февраля, Константин рассказал корреспонденту ИА «Хабаровский край сегодня» о своём пути в науку через золоотвал мимо нефтяной трубы и о том, почему отказался от выгодного контракта за границей.
Золоотвал обогащает. По крайней мере науку
- Константин, расскажите, что привело вас в науку? Всё-таки не самое прибыльное это дело? Мечтали стать учёным с детства?
- Во время учёбы в ТОГУ по специальности «Переработка природных энергоносителей» я планировал связать свою будущую карьеру с нефтепереработкой. Хотел работать в одной из американских компаний, которая вела разработку шельфовых проектов на Сахалине. Однако курсе на третьем в то время заведующая кафедрой Татьяна Александрова предложила мне научную работу по переработке золы.
Я так вдохновился этой темой, что пешком дошёл до золоотвала ТЭЦ-3, накопал целый мешок, принёс в лабораторию ТОГУ и начал исследования. Несмотря на то, что пробы я отобрал неправильно, у меня начало получаться. Провёл ряд опытов. Весь эксперимент у меня занял месяц, я приходил к 5 утра, а уходил только вечером. «Политен» уже закрывался, а я сидел в лаборатории и «химичил».
В конце концов написал аж два диплома. Один по нефтепереработке, а другой по исследованию золошлакового материала. И вот его я, как раз, и защищал. После окончания вуза поступил в аспирантуру Института горного дела, здесь же начал работать. Предлагали идти на производство, но заниматься наукой мне показалось интереснее. Дело в том, что я уже проходил производственную практику в лабораториях предприятий. Но было скучновато. Каждый день, как день сурка – одно и то же. А здесь постоянно что-то новое! Ни одного дня одинаковым не бывает! Что-то придумал – начинаешь реализовывать. Что-то не получилось - начинаешь пробовать снова.
- А чему вы посвятили свою кандидатскую диссертацию? Неужели всё той же золе?
- Да, продолжил свои исследования. Диссертацию посвятил переработке золошлаковых отходов с получением полезных компонентов. Зола сама по себе только мешает, она пылит, она убивает природу. Идея в том, что из золы, которая содержит практически всю таблицу Менделеева, можно извлекать алюминий, железо, уголь. В микроскопических количествах в ней есть серебро, золото и платина. Но есть технологии, которые помогут переработчикам золы даже обогатиться, перерабатывая отходы.
Фото: Институт горного дела ДВО РАН
Главное для учёного – не зарасти мхом
- В последние годы было много шума вокруг реформ в Российской академии, разговоров вокруг эффективности-неэффективности нашей науки. Почувствовали это на себе?
- Безусловно! Реформа же идёт до сих пор, и всё меняется. Это нормально. К этому нужно привыкать. Если мы будем стоять на месте, то просто зарастём мхом. Конечно, изменения вызывают сперва некий дискомфорт. Человек же привыкает к определённым условиям, меняться тяжело. Но в этом и заключается, наверное, естественный отбор. Сейчас нужно больше трудиться, больше писать. Это правильно. Если вам поставили новое оборудование, пожалуйста, проводите исследования, публикуйте статьи.
- Ещё недавно одной из главных проблем научных организаций в России было то, что молодёжь не шла в науку. Копеечные заработки, не ясные перспективы. Вам сейчас 31 год, а много ли у вас в институте молодых специалистов?
- Я - председатель совета молодых учёных нашего учреждения. Сейчас людей в возрасте до 35 лет у нас порядка 30%. Но, хотелось бы, чтобы было ещё больше. Мы обсуждали эту проблему на совете.
Многим молодым специалистам нужно сразу и всё: высокая зарплата, квартира. Бывает такое, что, если начинающим учёным не одобряют какой-то грант, часто они теряют исследовательский запал. Но на первое место я бы поставил всё-таки жилищный вопрос. Сейчас система распределения сертификатов на квартиры среди научных сотрудников в возрасте до 35 лет устроена таким образом, что львиную часть квадратных метров получают в западной части страны. Пока до Дальнего Востока очередь дойдёт!
Тем не менее, сейчас при условии, что защитил кандидатскую диссертацию до 35 лет, не меньше пяти лет отработал в институте, ты можешь подать заявку в ФАНО на получение сертификата на квартиру. У нас в Институте горного дела уже как минимум двое специалистов так уже решили свои жилищные проблемы.
- А позволяет ли сегодняшний уровень зарплаты молодого учёного взять ипотеку?
- В принципе, да. Но понятие зарплаты учёного неоднозначно. Можно, конечно, ничего не делать и получать только ставку. А можно выполнять хоздоговорные работы. Привлекать внебюджетные источники финансирования. Учёные могут получать мало, а могут и хорошо зарабатывать. Кроме того, с нового года всем учёным пообещали увеличить основные оклады.
Фото: Институт горного дела ДВО РАН
Конкурентная схватка за мозги продолжается
- Востребована ли наука среди недропользователей? Часто ли вам заказывают исследования в этой области?
- В крае многим предприятиям это стало интересно. Но многое зависит от конкретного руководителя. Кому-то по старинке проще купить более мощный экскаватор и увеличить объёмы заготовки сырья. А другим интереснее из того же объёма породы максимально выжать полезных компонентов. В этом случае уже востребованы наши исследования.
- А востребованы ли ваши исследования за границей? Ещё недавно много говорилось об «утечке мозгов» на Запад, а также в страны АТР. Актуальная ли эта проблема сегодня для вашей отрасли?
- Недавно лично мне по социальным сетям пришло объявление, что Южная Корея набирает молодых учёных, предоставляет хорошие условия. Значит потребность в российских специалистах осталась. Конкуренция «за мозги» продолжается.
- Как вы отреагировали на это приглашение?
- Историю с Южной Кореей я даже не стал рассматривать, так как речь шла о постоянном трудоустройстве. Но поехать на какое-то время я бы, наверное, согласился. Я, конечно, не могу сказать за всех. Но среди моих коллег я не знаю никого, кто бы бросил всё и уехал работать за границу. Лишь один наш специалист по гранту уезжал в Австралию, но он вернулся. Мне кажется, что это – идеальная ситуация, когда ты едешь в другую страну на короткое время, обмениваешься опытом и приезжаешь назад.
Наука молодеет
- Каким вы видите своё будущее, что планируете?
- Я начинаю работу над докторской диссертацией об упорных рудах – то есть породах, из которых очень трудно извлечь какой-то полезный компонент. Это может быть тонкое дисперсное золото, нанозолото. Мы уже начали работать на новом объекте – месторождении золота и меди около села Малмыж в Нанайском районе Хабаровского края. Будем изучать, как сделать такие трудные для извлечения породы привлекательными для переработки. Я надеюсь, что это исследование выльется в новую диссертацию. Постараюсь к 40 годам стать доктором технических наук. Лет 5-7 на упорную работу с упорными рудами у меня уйдёт точно. Ну и кроме того, раньше выходить на защиту не хочется, слишком молод. Хотя тенденция сейчас идёт на омоложение науки, я кандидатскую защитил в 28 лет, моя коллега – в 25.
Сейчас государство активно стимулирует молодых учёных. Пока ты не защитился – ты не молодой учёный. Если ты защитился после 35 лет – ты уже не молодой учёный, а значит не можешь участвовать в многочисленных конкурсах на гранты, тоже касается возможности получить сертификат на жильё. Если же ты защитишь докторскую диссертацию до 40 лет, то ты можешь пользоваться правами молодого учёного до этого возраста.
Правда, я знаю лишь один случай в Иркутске, где коллега защитил докторскую в 33 года. Надо сказать, ему она далась очень тяжело. Но всё теперь реально! Зависит только от нас самих! В любом случае я уверен в своём будущем, в своей работе, будут новые открытия, новые мысли!
