Константин Прохоров считается одним из самых перспективных молодых специалистов расположенного в Хабаровске Института горного дела ДВО РАН. Он защитил кандидатскую, когда ему ещё не было и тридцати. Теперь упорно работает над докторской диссертацией.
В преддверии Дня российской науки, который отмечается завтра, 8 февраля, Константин рассказал корреспонденту ИА «Хабаровский край сегодня» о своём пути в науку через золоотвал мимо нефтяной трубы и о том, почему отказался от выгодного контракта за границей.
Золоотвал обогащает. По крайней мере науку
- Константин, расскажите, что привело вас в науку? Всё-таки не самое прибыльное это дело? Мечтали стать учёным с детства?
- Во время учёбы в ТОГУ по специальности «Переработка природных энергоносителей» я планировал связать свою будущую карьеру с нефтепереработкой. Хотел работать в одной из американских компаний, которая вела разработку шельфовых проектов на Сахалине. Однако курсе на третьем в то время заведующая кафедрой Татьяна Александрова предложила мне научную работу по переработке золы.
- А чему вы посвятили свою кандидатскую диссертацию? Неужели всё той же золе?
- Да, продолжил свои исследования. Диссертацию посвятил переработке золошлаковых отходов с получением полезных компонентов. Зола сама по себе только мешает, она пылит, она убивает природу. Идея в том, что из золы, которая содержит практически всю таблицу Менделеева, можно извлекать алюминий, железо, уголь. В микроскопических количествах в ней есть серебро, золото и платина. Но есть технологии, которые помогут переработчикам золы даже обогатиться, перерабатывая отходы.
Главное для учёного – не зарасти мхом
- В последние годы было много шума вокруг реформ в Российской академии, разговоров вокруг эффективности-неэффективности нашей науки. Почувствовали это на себе?
- Ещё недавно одной из главных проблем научных организаций в России было то, что молодёжь не шла в науку. Копеечные заработки, не ясные перспективы. Вам сейчас 31 год, а много ли у вас в институте молодых специалистов?
- Я - председатель совета молодых учёных нашего учреждения. Сейчас людей в возрасте до 35 лет у нас порядка 30%. Но, хотелось бы, чтобы было ещё больше. Мы обсуждали эту проблему на совете.
Многим молодым специалистам нужно сразу и всё: высокая зарплата, квартира. Бывает такое, что, если начинающим учёным не одобряют какой-то грант, часто они теряют исследовательский запал. Но на первое место я бы поставил всё-таки жилищный вопрос. Сейчас система распределения сертификатов на квартиры среди научных сотрудников в возрасте до 35 лет устроена таким образом, что львиную часть квадратных метров получают в западной части страны. Пока до Дальнего Востока очередь дойдёт!
- А позволяет ли сегодняшний уровень зарплаты молодого учёного взять ипотеку?
- В принципе, да. Но понятие зарплаты учёного неоднозначно. Можно, конечно, ничего не делать и получать только ставку. А можно выполнять хоздоговорные работы. Привлекать внебюджетные источники финансирования. Учёные могут получать мало, а могут и хорошо зарабатывать. Кроме того, с нового года всем учёным пообещали увеличить основные оклады.
Конкурентная схватка за мозги продолжается
- Востребована ли наука среди недропользователей? Часто ли вам заказывают исследования в этой области?
- А востребованы ли ваши исследования за границей? Ещё недавно много говорилось об «утечке мозгов» на Запад, а также в страны АТР. Актуальная ли эта проблема сегодня для вашей отрасли?
- Недавно лично мне по социальным сетям пришло объявление, что Южная Корея набирает молодых учёных, предоставляет хорошие условия. Значит потребность в российских специалистах осталась. Конкуренция «за мозги» продолжается.
- Как вы отреагировали на это приглашение?
Наука молодеет
- Каким вы видите своё будущее, что планируете?
- Я начинаю работу над докторской диссертацией об упорных рудах – то есть породах, из которых очень трудно извлечь какой-то полезный компонент. Это может быть тонкое дисперсное золото, нанозолото. Мы уже начали работать на новом объекте – месторождении золота и меди около села Малмыж в Нанайском районе Хабаровского края. Будем изучать, как сделать такие трудные для извлечения породы привлекательными для переработки. Я надеюсь, что это исследование выльется в новую диссертацию. Постараюсь к 40 годам стать доктором технических наук. Лет 5-7 на упорную работу с упорными рудами у меня уйдёт точно. Ну и кроме того, раньше выходить на защиту не хочется, слишком молод. Хотя тенденция сейчас идёт на омоложение науки, я кандидатскую защитил в 28 лет, моя коллега – в 25.