Он оставил после себя немного работ, но все они – явление в искусстве. Как истинный художник он был строг к себе, не позволяя производить вторсырье. В Дальневосточном художественном музее открыта выставка хабаровского художника Игоря Шабалина.
Аристократы метлы, лопаты и духа
- На Дальнем Востоке есть замечательные художники, но о них, к сожалению, мало знают, они не раскрученные, - рассказал ИА «Хабаровский край сегодня» заместитель директора по науке музея Людмила Козлова. - Нет людей, которые бы опекали таланты и заботились об их продвижении. Сам же по себе художник беззащитен. Единственное, что он может, - передать свои чувства на холсте. Это очень много, и в тоже время по нынешним временам очень мало.
Как и многим талантливым людям, Игорю Шабалину очень неуютно было в этой жизни. Его творчество пришлось на нетворческое время. Но в этом неуюте он жил и работал. Перестройка к нам на Дальний Восток пришла с небольшим опозданием. Все рушилось, но именно на эти годы приходится творческий взлет художника. Приоткрылся маленький шлюз, наступило время свободы. И Шабалин начинает буквально фонтанировать идеями. К тому времени он прошел неплохую школу жизни, к примеру, сам пошел служить в военно-воздушные войска.
Уже потом он состоялся как художник, получив хорошую академическую подготовку. В частности, учился рисованию в знаменитой Мухинке, а потом в институте имени Репина. Это были годы жизни в Ленинграде. Шабалин работал дворником в Эрмитаже, где буквально спрятался от серости жизни. Для молодых художников, как они о себе говорили, «аристократов метлы, лопаты и духа» музей стал прибежищем и университетом. Шабалин долго изучал работы старых мастеров, а поняв, как написаны пятки рембрандтовского блудного сына, плакал от невозможности сделать нечто-то подобное, и даже хотел утопить кисти в Неве. Но, к счастью, этого не сделал.
Переехав в Хабаровск, Игорь Шабалин закончили худграф нашего пединститута, где тогда работали прекрасные преподаватели, закончившие в свое время столичные вузы. С группой художников он много ездил на пленэры, привозя оттуда по двести этюдов. Шабалин и его единомышленники ощущали безграничность творчества. У них не было никаких шор. Они не думали, что время безграничной свободы скоро изменится, но, словно предчувствуя это, интуитивно торопились писать, любить.
Игорь обладал большой творческой энергией, в нем жила сила его прадеда, известного в Сибири знахаря, лечившего травами и заговорами. Но жизнь у него была не очень гладкая с трагическими потерями, которые он глубоко переживал.
Автопортрет в тигриную полоску
В работах Шабалина преобладают все оттенки синего до фиолетового. Очень непростой цвет. Он считается цветом мудрецов, его используют художники на вершине творчества. Но Шабалин стал использовать фиолетовый с самого начала. Фиолетовый у него видоизменяется, он становится то глубже, то растягивается, становясь светлее. Используя все оттенки, художник проводит границу - вот твоя жизнь, а вот бесконечность, в которую хочется заглянуть. Она манит и буквально затягивает, как омут.
На выставке представлены его автопортреты. В 1985 году – это симпатичный юноша, по пластике очень созвучный времени, где были танцы, стихи и безудержное веселье. Впрочем, уже тогда художник на автопортрете с недоверием всматривался в жизнь. Потом близких к академическому исполнению портретов уже не случится.
Появляется попытка освоить, понять самого себя. Ведь чтобы стать художником, надо понять, кто ты и что ты можешь. А потом появляется картина «Тигр», это тоже автопортрет.
- Дочь художника позволила мне почитать записи отца, - говорит Людмила Козлова. - Я нашла там много того, что проливает свет на его творчество. Он родился в год тигра. Царственное животное, цельное, гармоничное. Он чувствовал в себе эту силу, царственность, импульсивность, но на холсте появляется тигр, разделенный на части, – глаза, лапы, отдельно полоски на шкуре.
Одна из поздних работ – буддийский мальчик лежит на берегу в нирване и смотрит на воду, на ней круги расходятся в виде спирали. Это восхождение в жизни по кругу – удач, ошибок, потерь, обретений. Он пытается осмыслить жизнь, при этом понимая, что не все в ней можно изменить. Значит остается принять ее такой, какова она есть.
И еще один автопортрет, написанный незадолго до ухода Игоря Шабалина, – руки, которые дергают за ниточки. Он не хочет быть марионеткой. И опять все объясняют стихи, которыми он дополнял свои холсты: «Как хочу - не могу, как могу - не хочу». Он ищет выход, а выхода, судя по его знаковому полотну, нет.
Впрочем, Игорь Шабалин умел преодолевать трудные периоды своей жизни, когда он рассыпался на части, а потом собирал себя воедино.
- Жизнь не щадила его, он пережил трагическую смерть одной из дочерей, когда той не было восемнадцать лет, - говорит директор галереи имени Федотова Татьяна Давыдова. – В ту пору он приносил холсты черные, будто обуглившиеся, жесткие. Прошло много времени, пока он освободился от этой боли. И в этом смысле каждая его работа – очередная страница автобиографии. Вообще все его холсты написаны потом и кровью. В них есть непостижимая тайна бытия.
Бездельник свободы
Казалось бы, незатейливый сюжет - «Цыгане в лодке». Почти, как в смешном анекдоте. Сидят цыгане в лодке, стало холодно, укрыться нечем, они набросили на себя сеть. Один цыган высовывает палец и говорит: «Однако, на улице холодно». Сопровождается работа одним из самых импульсивных его стихотворений. Оно – на разрыв аорты.
Сели в лодку/ пили водку/ Горькую от слез/ Шалой песней/ рвали глотку: «Ой мороз, мороз» / брали воду из-за борта/ стыли на ветру/были с богом/ знались с чертом/на пиру/ ночь густела/ а ты пела/ как в последний раз/невозможного хотела/хоть на час.
И все у него не так легко и весело, как может показаться на первый взгляд.
Каким Игорь Шабалин был человеком? Взрывным и ранимым, обидчивым и отходчивым, саркастическим и прекраснодушным, бессребренником. И все это вместилось в одном человеке.
Пушкинский Сальери сказал о Моцарте: бездельник свободы. И это о Шабалине, считает Татьяна Давыдова. На нем – явно перст божий. Не каждому такой дар дается. Причем, и в живописи, и в стихах. Шабалин в результате мучительных поисков нашел свою пластику, манеру живописи. Он узнаваем, он глубок, потому что заставляет думать.
