Борьба за традицию уничтожает
- Сейчас очень остро стоит вопрос о том, каким должен быть современный музыкальный театр, - говорит художественный руководитель театра Сергей Листопадов. - Есть мнение, что в нынешнем своем состоянии это достаточно архаичная и неподвижная субстанция. Все та же советская оперетта.
К слову, выступая недавно в Санкт-Петербурге на культурном форуме, актер Евгений Миронов сказал почти крамольную мысль, которую многие просто боялись произнести вслух, и которая вызвала большое бурление в театральной тусовке: борьба за традицию уничтожает театр.
Сергей Листопадов готов подписаться под этими словами. И он так думает.
В их спектакле главный герой, молодой режиссер Константин Треплев тоже говорит, что театру нужны новые формы, а если их нет, то не надо ничего и делать…
Два самоубийства
Как известно, пьеса заканчивается фразой «Константин Гаврилович (Треплев – прим.ред.) застрелился!». То есть, сделать постановку такой, чтобы в финале новые формы победили, весьма проблематично.
Но Антон Павлович, как известно, был доктором, и, стало быть, немножко циником, что свойственно людям его профессии. Потому и пьесу с таким финалом назвал комедией. И там по ходу пьесы Треплев стреляется уже и в первом акте. Но остается живым.
Композитор мюзикла Александр Журбин вообще считает, что и финальное самоубийство – не настоящее.
- Дабы не обидеть композитора и сохранить чеховский смысл, мы делаем достаточно размытый финал, - объясняет свою позицию Сергей Листопадов. - В нашем представлении драматург-экспериментатор убил в себе всё старое, победили новые формы.
Не случайно в финале он выше всех, на самой верхней площадке сцены. Он вырос. Хотя вначале правили бал совсем другие герои.
«Чайку» во все времена ставили по-разному – то о конфликте поколений, то о бунтаре-одиночке, то о несбывшейся любви.
- В хабаровском театре спектакль ставят люди, которым тридцать лет, это такая концепция, - говорит Сергей Листопадов. - Режиссеры-постановщики, хормейстер, балетмейстер - все молодые. И они пытаются в этой вечной теме найти для себя что-то новое.
Создатели рассчитывают, что на спектакль придут такие же молодые люди.
Станиславскому и Немировичу-Данченко, которые первыми поставили успешную «Чайку», тоже было немногим за 30. И они, очевидно, тоже пытались понять: смерть героя – это трагедия или фарс, и что она объясняет нам про нас самих?
Скелет в кофре
Накануне премьеры актеры музыкального театра впервые устроили флешмоб, пошли в народ. В торговом центре стали случайным покупателям читать фрагменты чеховского текста. При этом с собой они прихватили скелеты. Те самые, которые у них в спектакле спрятаны в кофрах и на которые артисты всё время натыкаются.
Покупатели реагировали по-разному. Кто помоложе - тут же делал селфи со скелетами, обещая прийти на спектакль посмотреть, что же там такое придумали. Люди старшего возраста крутили пальцами у висков, дескать, всё ли у вас в порядке с головой, молодые люди.
По мысли режиссера, скелеты - и есть тот прежний театр, который превратился в засохшую мумию, но за который так крепко держатся люди, утратившие способность чувствовать время. Они боятся пойти дальше.
